Temptation

[kingofcydonia]

Автор: Sixteen clumsy and shy
Переводчик:  Arthur Matsuo
Бета:  Sadistic Kai
Фандом: APH
Персонажи: Испания\Ю. Италия
Рейтинг: R
Варнинг: насилие



Заключенный… Узник…

Эти слова проносились в его голове, которая и так раскалывалась от боли. Молодой узник потрогал зуб языком – скоро выпадет. Хотя, наверно, это было самой меньшей его проблемой.
Камера, в которую его бросили испанские ублюдки была очень тесной, и напоминала кладовку, в каких обычно хранятся метлы и щетки. По углам шмыгали крысы, царапая коготками каменный пол; запах плесени, шедший от стен, щекотал нос, от чего узник покашливал, а его внутренности сворачивались от голода. Он едва мог видеть собственную руку, настолько темно было в камере (хотя, он даже не мог приподнять руки).

Молодого заключенного звали Ловино Варгас, он был родом из Ватикана. Ему едва исполнилось 23, а он уже был на полпути к епископу. Он был приглашен Великой Инквизицией в Испанию, и, последовав приказу Папы Григория XI, старший из братьев Варгасов отправился на Пиренейский полуостров.

Ловино судорожно сглотнул, почувствовав лапки грызунов на своей руке.

Как только он сошел с итальянского корабля, на его руках тут же сомкнулись тяжелые железные кандалы. Парня грубо затолкали в телегу, где уже находилось несколько человек, тут же направивших на него испуганные, полудикие взгляды. Они быстро заговорили на испанском, из их покрасневших глаз потекли слезы. Сердце Ловино сжалось от страха. Он едва мог понять обрывки фраз из гомона голосов, но молодой священник не мог ничего сказать или сделать, чтобы успокоить их.

Услышав, как дверь камеры с противным скрипом открылась, Ловино с трудом открыл карие глаза. Стражник, лицо которого было скрыто капюшоном, схватил итальянца за волосы – с губ Ловино сорвалось проклятие.

Коридор был так же холоден, но, по крайней мере, тускло освещен факелами. Ловино мог видеть двери камер, наверное, таких же мерзких и холодных как та, из которой он только что вышел. В груди узника бурлили страх, отчаяние и злость. Он старался держать голову гордо поднятой; но рука стражника каждый раз одергивала его за волосы, и из глотки Ловино вырывался сдавленный хрип.
Они остановились перед массивной дверью; стражник с видимыми усилиями открыл ее. Он зашвырнул Ловино внутрь и не успел тот опомниться, как дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Итальянцу не нужно было смотреть на Главного Инквизитора – он знал, что на его губах беспечная, чуть ленивая улыбка.
Они пересекались всего раз, когда Инквизитор был в Ватикане по поручению своего короля. Всего лишь встреча взглядов, но Варгас запомнил ту каплю сумасшествия в глазах испанца, скрытую под маской несерьезности. Ловино помнил, что после этого он долго молился Господу, чтобы они больше никогда не встретились.
- Buenos dias, - взгляд итальянца был прикован к каменному полу. Он услышал вздох из другого угла комнаты, а затем тихие шаги по раскрошившемуся камню. Черный сапог остановился как раз около его носа, и Ловино мог разглядеть веревку, обвязанную вокруг ноги инквизитора. – Вы очень невежливы, святой отец, - слегка загорелая рука приподняла итальянца за подбородок, заставляя того взглянуть в холодные изумрудные глаза Инквизитора.
Легкая улыбка пробежала по тонким губам испанца, когда Ловино невольно встретил его взгляд. Узник сощурил глаза, словно пытаясь показать всю свою ненависть, но это лишь позабавило безумного тюремщика. Улыбка переросла в широкую ухмылку, в то время как его пальцы мягко перебирали каштановые волосы итальянца. Он взял веревку в одну руку, другой грубо подняв итальянца на ноги. Инквизитор крикнул что-то на испанском двум своим подопечным, и те тут же подошли ближе.
Ловино закричал что было сил, когда двое стражников начали срывать с него одежду, но это было совершенно бесполезно. Вскоре он стоял посреди комнаты, совершенно обнаженный. Инквизиторы толкнули его к стене, явно видавшей не одну пытку. На ней висели веревки, перетертые и насквозь пропитанные кровью. Они привязали его за руки и за ноги, практически перекрыв ток крови; итальянец стоял к ним спиной с расставленными ногами. Румянец стыда покрыл лицо Ловино и он смотрел в одну точку, не желая думать о происходящем.
Он услышал, как Главный Инквизитор приказал двум другим удалиться. Дверь за ними закрылась – узник и безумец остались наедине. Ловино услышал, как испанец что-то поднял с пола, но тут же вздрогнул, почувствовав как тонкие холодные пальцы легко коснулись его бедра.
- Не могу поверить, что Бог оставил тебя одного, - низким тоном сказал испанец, вдыхая запах тела Ловино. Тот нервно сглотнул.
- О-о чем Вы говорите? – голос парня срывался, выдавая страх.
Пальцы испанца остановились. Варгас почувствовал, как ногти вдавливаются в его тело – он тихо зашипел от боли, зажмурив глаза, и не открывая их пока инквизитор не разжал руку.
- Sodomite, оружие лукавого! – ладонь крепко сжала худую шею Ловино, пальцы давили все сильнее, не давая итальянцу ни малейшего глотка воздуха. Взгляд священника затуманился, в глазах поплыло; он хрипло вздохнул.
- Я помню тебя, Ловино Варгас – год назад я был в Ватикане, и мы перекинулись парой слов. – Узник буквально чувствовал, как испанец улыбнулся. – Я мог лишь восхищаться твоей любовью и преданностью Богу, но в ту ночь, по твоей вине меня посетили грешные мысли, и знаешь, я осознал, что ты и есть дьявольское отродье. – Ловино почувствовал, что пальцы вжались в его шею еще сильнее; он молил Господа о спасении.
Инквизитор отпустил руку, Ловино, кашляя и ловя ртом воздух, мысленно поблагодарил Бога.
- Ты слуга Сатаны, посланный соблазнить меня, заставить меня свернуть с пути праведного, указанного мне Господом Богом. – Ловино слышал, как мужчина отошел назад, камень крошился под каблуками его сапог. Варгас почувствовал что-то острое на своей спине. И не успел итальянец подумать, что за пытку придумал безумный инквизитор, острая, обжигающая боль пронзила его тело.
Душераздирающий крик сорвался с губ священника, когда холодное железо резало его плоть. Слезы лились из его глаз, разум мутнел от боли.
Прошла минута, а казалось, вечность. Спина Ловино была исполосана – горячая кровь стекала по ногам и с отвратительным звуком капала на пол.
- Все, это может закончится, святой отец. Просто признай, что ты…
- D-Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, s-salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime i-i-indigent, - с каждым словом лезвие погружалось в его тело все глубже.
- Молчать! – чуть ли не взвыл инквизитор, повернув нож в ране. Ловино старался сдержать рыдания. Привкус желчи наполнил его рот. Испанец выдернул лезвие и бросил на пол – эхо железного лязга раздалось в комнате.

Нависла тяжелая тишина, прерываемая лишь хрипами Варгаса. Сердце итальянца сжалось, когда он почувствовал, что тюремщик снова подошел к нему. Инквизитор водил пальцами по изуродованной спине узника, чуть проникая в каждую рану. Крик боли застрял в горле священника, когда испанец погрузил палец в окровавленную плоть.
- Перестань!...
Ловино вскрикнул. Зубы сомкнулись на его плече, а спину раздирали юркие, как змеи, пальцы.
- Ты меня так влечешь, - на месте укуса испанец оставил мокрый поцелуй, будто извиняясь за нечеловеческие пытки. - Deus meus, ex toto corde poenitet me omnium meorum peccatorum, eaque detestor, quia peccando, non solum poenas a Te iuste statutas promeritus sum, sed praesertim quia offendi Te, summum bonum, ac dignum qui super omnia diligaris. Ideo firmiter propono, adiuvante gratia Tua, de cetero me non peccaturum peccandique occasiones proximas fugiturum. Amen, - Молившийся инквизитор вдруг осторожно прижался к окровавленной спине Ловино, но тот почувствовал лишь жжение холодного креста на своем измученном, горячем теле.